Глаза не хотели разлепляться, как бы Сашка не старался. Будто резиновым клеем намазали. Хуже всего было то, что руки и ноги тоже одеревенели и не слушались. Стало трудно дышать. Сашка не на шутку испугался. «— Что же это такое, а? Ведь вот же, проснулся уже давно, а пошевелиться — ну никак не выходит. Может, помер уже? Жалко ведь, молодой ещё пока».
Паника, словно девятый вал, стремительно нарастала где-то в желудке и неслась вверх. Сначала сдавленно, а потом всё громче и громче из горла донёсся истошный вопль, как показалось — на всю округу. Сашка выдрал себя из постели, словно из густого киселя и осоловело уставился в стенку напротив. Всё тело покрыла липкая испарина и сотрясала мелкая, противная дрожь. Сашка нервно вздохнул, огляделся по сторонам в поисках стоптанных в ноль шлёпанцев, но не найдя таковых, встал босыми ногами на пол, раздумывая: в сортир сходить или для начала воды попить на кухне? Не, лучше на толчок. Клапан давит всё настойчивей, да и воды потом можно выпить больше.
На горшке Сашка размышлял о сегодняшнем странном пробуждении. Подобное уже случалось с ним пару-тройку раз и всегда вызывало животный страх. Главное — не было особенных причин для подобных заморочек. Эпилепсией Сашка не страдал, башкой сильно ни обо что не бился — ни в детстве, ни после. В свои тридцать с небольшим он мало, чем болел. Так — насморк, простуда, да зуб иногда прихватывало. Съесть мог практически что угодно. Даже в армии, когда весь полк целую ночь не слезал с толчка после ужина с просроченным сливочным маслом, он один, как ни в чём не бывало, преспокойно проспал до утра и сильно удивился, не увидев в казарме ни одного человека. Хотя масла слопал больше всех, так как был дежурным по столовой и корешился с одним из поваров.
Впервые такое оцепенение напало на него, примерно с месяц назад, когда он здорово устал на работе и рухнул в постель в одежде и ботинках. Проспав так до обеда следующего дня, он не смог сразу вылезти из кровати, хотя и чувствовал, что проснулся. Вначале он даже решил, что случайно запутался в простыне и его стянуло вроде мумии. Подёргавшись туда сюда, он понял, что на самом деле ни капли не пошевелился. Дышалось как-то тяжело и судорожно. Замычав что-то неразборчивое, он попытался сжать в кулак правую ладонь и ему это удалось. Но с каким трудом! Словно рука эта была далеко-далеко и не его вовсе, а совершенно чужая. Затем он расшевелил всю руку. Нащупал ею другую и тоже расшевелил. А потом, словно приход какой, тело вздрогнуло и оцепенение прошло без следа. Сашка облегчённо вздохнул, кашлянул пару раз и усмехнулся:
— Блин, так вламывать больше нельзя. Ну её нафиг, эту работу. Эдак ещё отвалится чего-нибудь в организме — хрен починишь потом.
Все последующие случаи подобного оцепенения становились всё более затяжными и Сашка всерьёз стал подумывать о визите к врачу. Мало ли что. Вот и теперь, выпив на кухне кружку кипячёной воды, он уставился в окно на раскидистый клён и стал размышлять вслух:
— Если не пойти, то может стать хуже, но может и само пройти. А если пойти и чего-нибудь обнаружат там неизлечимое или, может даже, смертельное, то неизвестно ещё, что хуже.
От такого расклада стало вдруг жалко себя до слёз. Сашка попытался скорчить плаксивую гримасу и пустить слезу, но чего-то не получалось. Не плакал Сашка, наверное, уже лет с пяти. В юности он этим очень гордился, но, повзрослев, иногда жалел, что разучился сему нехитрому приёму расслабухи. Бабам проще: поревут децел и опять всё пучком. Мужикам приходится всё копить в себе. Потому, видимо, и пьют они больше. Сашка на дух не переносил спиртное и за всю жизнь выкурил лишь одну сигарету, да и то потом долго тошнило.
Осмотрев себя в большом зеркале с головы до ног, Сашка не обнаружил каких-либо внешних признаков патологии. Ничего лишнего не прибавилось и ничего не убыло — всё на своих местах. Глаз не мутный, из носа не капает, чуть бледен, но в пределах нормы. Он повертелся и так и эдак. Блин, на спине вроде чирей назревает, хотя нет, показалось. Видимо кто-то из кровососов грызнул маленько.
По радио бодро балабонил кагтавый ведущий, предлагая сегодняшнее утро начать с бега тгусцой и контгастного душа. Сашка привычно пожелал диктору благополучно сдохнуть или подавиться своим бесполезным языком. Затем поставил чайник на плиту и плюхнулся на пол. Отжиматься Сашка любил. Ещё в армии, будучи салагой, он с лёгкостью переплюнул качка-сержанта, отжавшись без перерыва двести раз. Сашка был жилистый и худой, поэтому даже не вспотел, а сержант после первой сотни рухнул без сил и долго потом не мог отдышаться. За это Сашке было позволено самому вести утреннюю зарядку и он гонял своих сослуживцев по-чёрному. Недовольных «перевоспитывал» сам сержант. Но сегодня что-то не чувствовалось радости от упражнения. Коленки предательски дрожали и во всём организме ощущалось некое беспокойство.
Сашка присел на табуретку, откинулся спиной на стенку и прикрыл глаза. Круги какие-то мерцают и разлетаются по сторонам. С удивлением Сашка заметил, что голова слегка кружится. Словно после карусели. Круги сменились разноцветными точками и пульсировали в такт дыханию. Это было забавно. Сашка вдруг почувствовал, что куда-то плывёт и всё тело снова наливается тяжестью и оцепенением. Он в страхе встрепенулся и часто-часто задышал. Фу-у-у! Вроде отпустило. Что ж за фигня такая, а?
Чайник призывно засвистел, требуя прекратить безобразие и снять себя с обжигающей бока плиты. Сашка выключил газ, заварил покрепче кофе и заглотил подряд две большие кружки заморского продукта. Внутри сразу захорошело. Глючить перестало, но страх остался. Что-то необычное с ним творилось, а что — не понятно. И ведь не болит нигде. Хорошо ещё, что сегодня выходной и на работу не надо бежать. На всякий случай Сашка смерил температуру. Как у космонавта — 36,6! Хоть сейчас в скафандр — и открытый космос покорять, нафиг. Какого хрена?
Сашка стал вспоминать события прошлого дня. Пятница — короткий день и, оттрубив до обеда, все быстренько разбежались. На работе особенно не усердствовал, благо — начальство в отпуске, можно и пофилонить. Дома плотно пообедал и, удобно устроившись в кресле, прочитал пару глав из «Практики Дзэн» Кацуки. Книжку он купил случайно ещё зимой. Как-то шёл с приятелем мимо лотков с литературой и великодушно согласился подождать, пока тот лихорадочно что-то там искал среди мистики и оккультных наук. Внимание Сашки привлекла небольшая книжица с рисунком сидящего в «лотосе» дядьки, у которого на морде было такое умиротворённое выражение, будто он никому ничего не должен и на всё забил основательно. Само слово «Дзэн» было как-то знакомо. То ли это его приятель про что-то похожее говорил, то ли сам где-то слышал. Почему-то представлялось нечто супер-боевое из фильмов про китайских монахов и прочая хрень. Захотелось купить. К тому же стоила книжка недорого. Приятель как-то равнодушно отнёсся к покупке. Сказал только, что это слишком завёрнутая штука и врубаться в неё запаришься напрочь. Сашка только пожал плечами и решил, что как-нибудь на досуге попробует изучить предмет, а там посмотрим. Про книжку он благополучно забыл в тот же вечер, увлёкшись футболом по ящику. Нашёл он её лишь спустя несколько месяцев, когда в разгаре было лето. И то — случайно. Как-то решил сделать генеральную уборку в своей холостяцкой квартире и шваброй вымел книжку из-под дивана. Обтерев пыль, он в недоумении уставился на улыбающегося мужика. Откуда это? Почесав затылок, с трудом вспомнил, как приобрёл сию книжицу и хотел, было, сразу метнуть её в мусорное ведро, но что-то удержало. Уж больно вид у мужика на рисунке был довольный. И с чего бы это его так пёрло?
И вот вчера он с трудом осилил вторую главу, пытаясь вникнуть в сложные выкладки товарища Кацуки, но пока это плохо получалось. Одно он понял наверняка: крутыми китайскими монахами тут и не пахнет. Пожалуй, лучше бы он купил книжку по карате. Ему давно хотелось изучить что-нибудь боевое, с криками и ломанием кирпичей об голову. Хотя последнее было немного стрёмно. Башка — всё же не кувалда. Можно и без мозгов остаться. Книжка откровенно была скучна и клонила в сон. Но что-то останавливало Сашку каждый раз, когда он порывался выбросить её нафиг. Будто кто-то внутри него подначивал читать дальше и он читал, зевая до треска за ушами.
Вечером он, как обычно, сидел на балконе и лицезрел звёзды. Сашка любил смотреть на ночное небо и думать. Мысли приходили разные: про инопланетян и другие миры, про космические полёты, про невероятные расстояния, которые мерялись не километрами, а световыми годами, про то, какие люди маленькие в сравнении с такими громадными пространствами и насколько мелочными выглядят все их проблемы и заморочки. Порой приходили и вовсе нелепые идеи. Увидев как-то в старом учебнике по физике строение атома, он вдруг подумал, что картинка очень похожа на нашу Солнечную систему — в центре Солнце, а вокруг него носятся планеты-электроны. А что, если наша Земля — это один из таких электронов, а вся вселенная — это огромное скопище атомов, которые составляют тело какого-нибудь офигенного великана? Вот он сидит себе на бережку огромаднейшей реки и ловит миллиард-килотонную рыбу. И если у него вдруг зачешется в носу и он чихнёт, то в каком-нибудь уголке вселенной произойдёт полный и бесповоротный катаклизм. Может даже и у нас. При этих мыслях Сашку всегда пробирала дрожь, как от сквозняка, когда стоишь босиком на кафельном полу в туалете.
Вот, в общем-то, и всё, чем он вчера занимался. Ничего такого, что могло бы спровоцировать странный инцидент. Кофе на ночь много не пил, есть вообще ничего не стал. Может, звёзды как-то повлияли? Какой-нибудь там взрыв сверхновой или что-то подобное. Но ничего такого он вчера не наблюдал. Хотя говорят, что на самом деле мы видим не настоящие звёзды, а только их далёкий свет. Чтобы долететь до нас от самой ближайшей звезды ему понадобится несколько лет. Поэтому мы видим не то, что есть сейчас, а то, что уже было когда-то давно.
Да ну. Чушь всё это. Причём тут звёзды? Зуб начинает болеть тоже ни с того, ни с сего. Надо всё же сходить к терапевту. Пусть поглядит на организм внимательно. Может чего и обнаружит. А там посмотрим.
К врачу еле успел. В субботу он принимал только до 12 часов. Сашка бегом взлетел на третий этаж поликлиники, слегка запыхавшись и чуть покраснев лицом. Терапевт — пожилая женщина — уже собиралась уходить и недовольно поморщилась, когда Сашка вломился в кабинет, громко хлопнув дверью.
— Спокойнее, молодой человек, на пожар что ли спешите?
— Простите, думал: не успею, а дело срочное.
— Ну-ну. Присядьте, пожалуйста. И в чём же срочность такая? Бюллетень потребовался? — спросила врачиха и выразительно щёлкнула пальцем по подбородку.
— Нет, что вы! Я этим делом не увлекаюсь и, даже можно сказать, брезгую.
— Вот как? Похвально, похвально, — подобрела докторша.
— Тут такое дело…, — и Сашка подробно рассказал о своих странных пробуждениях и сегодняшнем головокружении.
Врачиха внимательно слушала и иногда покачивала головой, задавая уточняющие вопросы. Затем смерила температуру, послушала грудь и спину, померила давление, постукала молоточком по рукам и ногам и попросила пару раз присесть, внимательно заглядывая в глаза. Ничего подозрительного, всё в пределах нормы. Давление вообще замечательное — сразу видно: человек ведёт здоровый образ жизни. Пульс только слегка учащён, но это вполне возможно от пробежки по этажам поликлиники. Она пожала плечами и предложила выписать направление к невропатологу и, на всякий случай, сдать кровь на анализы. Сашка сразу почувствовал себя как-то увереннее и облегчённо вздохнул.
— Значит, вы считаете, ничего страшного?
— Не знаю, голубчик, не знаю. По внешним признакам вы абсолютно здоровы. Посмотрим, что покажет кровь, да и невропатолог у нас вполне квалифицированный товарищ. Непременно к нему загляните. Сейчас уже поздно. Вот в понедельник он будет вечером, так что непременно, голубчик, к нему зайдите.
— Спасибо, доктор!
— Не за что, голубчик, не за что. До свидания.
Сашка вышел из кабинета с чувством исполненного долга и, ощущая некий внутренний подъём, решил прогуляться по городскому парку. Благо, погода стояла отменная — лёгкий ветерок приятно обдувал тело, забуриваясь в короткие рукава рубашки, а Солнце пекло умерено, мелькая сквозь листву деревьев. Присев на пустую скамеечку, Сашка прищурил глаза и попытался сосредоточиться на дыхании, как было написано в заумной книге. Считая каждый раз до десяти, он не мог понять, в чём тут сложность. Вроде всё получается: и со счёта ни разу не сбился, и мысли не скачут по всей башке. Хотя нет. Всё-таки мысли есть. Сашка стал наблюдать за ними и с удивлением обнаружил, что появляются они словно сами по себе из ниоткуда. Причём совершенно разные и никак друг с другом не связанные. Странно. И как это он раньше такого не замечал?
Чем дольше Сашка наблюдал за чехардой в своей голове, тем тише там становилось. Вот мысленный балаган превратился в однородное и ненавязчивое зудение, вроде электробритвы. Вдруг что-то странным образом изменилось в окружающем мире. Сашка открыл глаза по шире и уставился на пышный куст акации по соседству. Возникло какое-то непонятное пространственное искажение: вроде бы тот же самый куст, что был с минуту назад, но казался он теперь каким-то далёким и сжатым, словно отодвинулся, а себя Сашка почувствовал внезапно расширившимся и видел всё гораздо чётче, чем обычно. В голове зазвенела тишина. Именно зазвенела, как тонкий свист в строчнике телевизора. Ощущение было очень приятным и немножко пугающим.
«— Неужели сработало?» — подумал Сашка, поражаясь простоте упражнения из книжки.
Из «Нирваны» его выронил развязный голос:
— Э, слышь чувак? Канай сюда давай.
Сашка очнулся и осоловело уставился на хозяина чёрного «мерина», поманившего его из окна указательным пальцем с огромной, золотой гайкой. Пару секунд Сашка приходил в себя и в душе его зарождался праведный гнев. Ведь сидел тут, никому не мешал, почти в Нирвану окунулся, а тут этот хмырь. Сашка вразвалочку подошёл к машине и спокойно произнёс:
— Ну?
— Не нукай, в натуре. Я чё, блин, лошадь что ли?
— Да хоть козёл безрогий! — желчно выдавил Сашка.
— Чё?! Да ты кого, в натуре, козлом назвал, бл…
Договорить крутой не успел. Сашка молча саданул его кулаком в челюсть, отправив в глубокий нокаут.
— Вот урод, блин! Такую медитацию испоганил.
Крутой плюхнулся на пассажирское сиденье, нелепо взмахнув руками в россыпях голды напоследок. Сашка невозмутимо обтёр соплю с кулака об кожаное сиденье и, не торопясь, направился к выходу из парка. Прогулка была безнадёжно испорчена, однако новое ощущение не выходило из головы и хотелось поскорее продолжить чтение книги. Он быстрым шагом направился к дому, но вовремя вспомнил, что хотел ещё заскочить в булочную. Пришлось свернуть за угол и пройти ещё пару кварталов.
