В нашей части разводы проводил лично ЗКЧ, он же майор, фамилию называть не буду, ибо боюсь… Е@бало у этого заместителя было не такое, как у нормального человека — по национальности он румын… Граф Дракула тоже Румын, так вот создавалось впечатление, что они братья-близнецы.
Этот майор знал обо всём, что происходило в части, в том числе фамилии, звания и должности всех солдат, более того знал их личные качества
Ещё с самой «духанки» я ему не нравился. Дело в том, что, когда мы стояли в наряде по столовой, дежурный, товарищ сержант, и дедушка-хлеборез любили посмотреть телевизор в комнате отдыха. Находилась эта комната возле запасного выхода.
Нас, молодых, конечно же, ставили на секу, чтобы мы палили шакалов. Ху@ёво было то, что находилась она снаружи и, чтобы до неё добраться, надо как минимум выйти из главного входа, а это стрёмно и палевно, штаб находится перед столовой.
Но был и другой способ — спрыгнуть из окна, подбежать к этой комнате и три раза постучать в стенку… Один раз я слегка закемарил и сразу не увидел, как ЗКЧ прошёл мимо столовой. Я тут же выпрыгнул и побежал подавать секу. Этот шакалюга всё спалил, зашёл, разъе@бал всех и снял весь наряд…
На утреннем разводе он вывел меня, дежурного и хлебореза перед строем и начал веселить батальон.
Вчера ночью военнослужащие устроили шоу. Идём мы с товарищем командиром мимо столовой и вдруг видим такую картину. Из окна столовой неожиданно выпрыгнуло какое-то туловище и резко побежало в лес. Заходим мы в столовую, спрашиваем, что за чертовщина здесь творится, а дежурный с полузакрытыми глазами начинает утверждать, что ничего не видел, всё у них хорошо, бля@дь… Наводят порядок в столовой, посторонних нет… Товарищ сержант, вы докладываете, что происшествий не случилось. Как это не случилось, когда у вас чёрт знает что творится перед носом. Ещё один раз такое повторится, вы до дембеля будете ездить на лесоповал, пилить брёвна, если не хотите спокойной жизни. Встать в строй!
Я всё время по неволи попадал под раздачу того майора, однажды он спалил меня, когда я стоял в наряде по роте. Этот ган@дон был ответственным по части. Один из стариков сказал, чтобы я отнёс пакет с хавкой в санчасть, где лежал его камрад. Я одел бушлат, запихнул в него пакет и открыл дверь казармы.
Бац! ЗКЧ. Я пулей назад, метнулся в душ, спрятал пакет за занавеской и съе@бался к ленинской комнате, чтобы, войдя в казарму, майор сразу не понял, где же находится пакет.
— Смирно! — крикнул дневальный.
— Вольно. — Ответил ЗКЧ.
— Где пакет?…
Я стал косить под дурачка и делать вид, что не понимаю о чём речь идёт, майор это понял… Он обшмонал все комнаты, кровати, каски… В душ зашёл в последнюю очередь и спалил тот самый пакет. Шоколадки с печением ЗКЧ раздавил, а два литра сока забрал себе…
— Иди теперь и рожай сок! — сказал один из стариков…
Я спустился в первую роту, там как раз был тот майор, я стал объяснять ему, что это я взял с собой в наряд, с пацанами попить.
— Товарищ майор, ну это же не спиртное… — жалобно сказал я.
Но тот лишь посмеялся и сказал, что пусть заходят к нему в кабинет те, кто попить хочет, он не откажет.
Да… Тогда пришлось бежать в магазин и возмещать дедушкины продукты. Я даже не увязался перед ним тогда, когда старшаки переводили нас в фазаны. Меня перевели прямо перед их отъездом домой, и переводили с особой жестокостью, бляхами… Жо@па была синюшная-присинюшная…
Вечером вместе с дежурным по части пришёл ЗКЧ. Я сдуру не заступил в наряд, тогда меня, возможно бы не спалили. Вся рота стояла раздетая по пояс, оба шакала рассматривали синяки на телах солдат.
— Жо@пы к осмотру! — сказал ЗКЧ.
Все смеются. Все, кроме меня. На мой зад ЗКЧ тут же обратил внимание.
— В кабинет к ротному, — сказал он…
Он допрашивал меня долго, откуда же на моей жо@пе такой синяк. Я говорил, что просто упал с лестницы.
— Ну, так и сказал бы, что ротный наху@ячил, зачем придумывать,… — продолжил он.
Всё это ЗКЧ помнил и, когда молодые поднялись к нам в роту, безумный майор всячески хотел скомпрометировать меня перед ними. На разводе он говорил, чтобы они не верили товарищам второму периоду о том, что они якобы по полям бегали, говорил, что мы занимались только хозяйственными работами.
Каждый раз, когда я выделался на работу старшим, ЗКЧ инструктировал, чтобы в какого-нибудь товарища первого периода случайно не полетела лопата или, чтобы он случайно не сломал ногу, проходя через турникет на КПП.
— Что, Румянцев, пиз@дишь наряд по роте?.. — подъё@бывал он меня, когда я заступал дежурным.
— Нет, — отвечал я.
— Ну, попиз@диваешь чуток, да?.. — продолжал он.
— Никак нет, товарищ майор! — пиз@дил я.
Он всегда заё@бывал меня, когда я стоял в наряде. Регулярно заходил к нам в расположение.
— Смирно! — кричу я. Затем иду докладывать ему о том, что происшествий роте не случилось.
— Ну-ка руку приложи нормально, а то ты, как генерал приветствие отдаёшь!.. — продолжал майор…
Далее он говорил, что порядка нет, что я только лосей пробивать умею, далее он шёл к определённой кровати, поднимал матрас и находил там чью-нибудь мобилу. Он, как будто знал, что она лежала именно там, словно кто-то ему постукивал. Наверняка этот ган@дон имел шестёрок среди нашего солдатского коллектива…
На разводе он подъёбывал всех военнослужащих, но меня больше всего, особенно, когда я зевал. Он говорил, что я всю службу косил под идиота, лежал в санчасти семь месяцев… И вышел такой… Оху@евший дембель, бля@дь…
Как человека его никто не любил, его боялись, ведь он же заместитель командира, вые@бать может, а этого никто не хочет. Раньше он был комбатом, но как получил ту должность, на которой стоит сейчас, он стал е@бать всех офицеров. Даже офицеров он заставлял подтягивать ремни, чтоб не болтались, проверял подшив, каждый день устраивал зарядку для офицеров…
Злым он становился по понедельникам, после большого развода, когда его е@бал сам командир за то, что он плохо смотрит за внутренним порядком. После этого ЗКЧ кричал на всю воинскую часть, показывал своё возмущение и недовольство. Солдат отправлял на строевую подготовку до ужина, а офицеров начинал заё@бывать лекциями в классе штаба, уставник ху@ев…
Даже, когда мы увольнялись в запас, ЗКЧ успел вставить своё последнее слово. Он по-фамильно вывел перед строем определённых, одну треть нашего призыва, торжественно выдал документы, похвалил их…
А тем, кто остались в строю, он сказал только одно слово:
— Крепитесь…
Да что он понимает?.. Кого вывели — это ж обос@раться и не встать.
Очкарик, который под конец службы, сержанта получил, он всю службу проторчал в канцелярии, ни разу в наряде не стоял, ни на одном ПХД не присутствовал, рулить молодыми не может, какой нах@уй сержант?.. Второй — дневальный по медпункту. Оху@еть!.. Я тоже спокойно мог бы быть дневальным, — сидишь себе в своей санчасти, на работы не выделяешься, только на развод суточного наряда ходишь, в остальное время смотришь телек.
Я тоже бы оху@енно мог так служить, когда только на кровати лежишь и изредка отвечаешь на звонки… А остальные что, воины что ли?..
Да им скажет на зарядке сержант своего же призыва, чтоб пиз@давали в строй к бобрам качаться, каждый из них сначала скажет:
— Ну, Сань…
А потом, когда этот сержант прикажет ему ещё раз, да ещё и погрозит отпиз@дить, каждый из этих воинов попиз@дует в строй и будет стоять в упоре лёжа вместе с молодыми, потому что боится.
Тогда чему он научился в армии?.. За что ему на Родину благодарственные письма прислали?.. За то, что он, как зомби слушался всех: убери говно — убрал, вымой сортир — вымыл…
В пиз@ду такую благодарность. Мечтаю я всё-таки в перспективе стать большим чином, скажем в госструктуре. Приехать в ту воинскую часть, встретить этого майора, и посочувствовать ему с иронией, что он до сих пор ещё майор. Просто оху@евший он парни, слишком оху@евший.
