Охотясь на границе Алданского района на речке Мундуручу (самый большой левый приток Амги), я познакомился с охотником-промысловиком села Оннес Амгинского района Кузьминым Федором Аркадьевичем по кличке Федя Булчут.
Федор родился в 1963 году в селе Оннес и с пятого класса начал ходить на охоту за белками и соболями. С 1982 по 1984 год служил в армии в Брежневском полку города Читы. Каждый год он приезжал на свой участок в свою охотничью избу, которую построил с покойным братом Василием на устье речки Мундуручу.
Однажды я заметил, что одна из лошадок все время ходит за мной по пятам. Небольшая, светлой масти якутской породы, она была очень предана своему хозяину. Ей было уже 25 лет.
Как-то вечером я попросил его подробно рассказать про историю этой лошадки, которой он очень дорожил. Поужинав, мы зажгли свечу в избе. Я достал свой дневник с карандашом, приготовился слушать и записывать рассказ Федора, который мне захотелось передать читателю.
«Это случилось на реке Уккан, начал свой рассказ Федор.
— Бригада состояла из трех человек охотников – промысловиков села Оннес Амгинского района: Кузьмин Аркадий Федорович — бригадир, его отец Артемьев Семен по кличке Сахаляр и Кузьмин Федор Аркадьевич – сын Аркадия.
Они забросились на охотничий участок, с осени завезли продукты, овес для коней на моторной лодке. Коней перегнали чуть позже. Стали ждать снега, чтобы начать промысел соболя по наряд-заданию от совхоза.
В октябре речка встала, выпал снег, и мы втроем начали промысел пушнины. Мне, как молодому охотнику выдали пятигодовалую лошадь, только что объезженную. Лошадка была норовистая, но постепенно стала привыкать к своему к своему хозяину – ко мне. Каждый день я седлал свою лошадь и выезжал на ней в лес на охоту.
Осень была очень теплая, затяжная. Река Амга замерзала очень медленно. Везде были промоины, а на перекатах река еще бежала. К ноябрьским праздникам мы начали местами переезжать реку, но было еще очень опасно: лед был очень тонким. Пошли обильные снегопады.
Вечером отец посоветовал мне переехать на новое место, потому что поблизости соболя мы уже выбили. Участок, выделенный мне отцом, был в сорок километрах от нас. Речка левый приток Амги называлась Натай. Путь на свой участок был не близкий, и я с вечера начал собираться в дальнюю дорогу.
Решил ехать с охотой, переночевать у соседей: по пути стояла бригада кадровых охотников села Амги Алексеева Систирь Семеновича и его племянника Василия. Место, где стояла бригада охотников, называлось Дорокойдах (Щурячий).
Утром, пригнав коней, которые были рядом (стреноженные кони далеко от стойбища не уходят), я одел седло на лошадь, подтянул подпруги и привязал две небольшие сумины с продуктами. Большая часть остальных продуктов была завезена в зимовье еще осенью.
Часам к десяти я выехал верхом на лошади в лес попутно с охотой. Поехал в сторону своего зимовья. Часам к трем пополудни я решил выехать к реке Амга. Это примерно в семи километрах от стойбища соседей.
Погода наладилась. Стоял небольшой морозец. Река Амга очень петляла, и я решил срезать кривун, хотя отец наказывал ехать мне одной стороной реки.
Понукая лошадь, я верхом погнал ее через реку. Снега выпало достаточно много, сантиметров тридцать за последние три дня. На середине реки лошадь остановилась, начала волноваться, вертеть головой, оглядываться и к чему-то прислушиваться.
Захрапев, она начала разворачиваться в обратную сторону. Я, натянув поводья, ударами ноги погнал ее вперед. Не проехав и пяти шагов, вдруг раздался оглушительный треск. Лед под нами провалился, и я с лошадью оказался в ледяной воде, не успев напугаться.
Я не понял, что произошло. Соскочив с седла, я выбрался на лед, сначала по горячке не поняв, что же с нами случилось. Лошадь хрипела и билась в испуге, не доставая дна ногами. Это оказалась ледяная ловушка недавно замерзшей реки. Шириною в три метра, присыпанная трехдневным снегом.
Придя в себя, я обошел лошадь. Лед был примерно 5-7 сантиметров, который меня держал, но под тяжестью лошади с всадником провалился. Лошадь сильно хрипела и сильно ржала.
Тем временем ко мне подбежала собака по кличке Бядярь (Рысь) и стала хватать зубами за нос бедное животное. Крикнув на собаку, Федор отогнал ее от испуганной и обезумевшей от страха лошади и поглядел на дно ямы, куда провалилась лошадь. Яма оказалась трех-четырех метровой и вытащить лошадь для молодого охотника было бесполезным делом – лошадь не доставала до дна копытами.
Отвязав с седла сумины, он снял седло и вытащил все на лед. Из вещей он достал бутылку водки, – гостинец, который вез соседям.
Уже вечерело, появились на небе звезды, и стало сильно холодать. Федор продрог до костей в мокрой одежде. Откупорив бутылочку, он сделал три больших глотка. Тело сразу налилось теплом. И, в последний раз взглянув на обессиленное животное, которое с безумием в глазах смотрело в его сторону, он, накинув тозовку и позвав собаку, пошел на свое стойбище, которое он покинул утром.
Но, отойдя метров пятьдесят, он снова услышал жалобное ржание, которое раздавалось сзади все громче и громче. Это лошадь звала своего хозяина, поняв, что он бросил ее на произвол судьбы.
От жалобного ржания у молодого охотника заныло сердце, но он не в силах был помочь бедному животному. Остановившись и подумав, он быстро вернулся назад. Подошел к лошадке, которая, увидев его вновь рядом, быстро успокоилась и преданно смотрела в глаза своего хозяина.
Федор, посмотрев на лошадь, подумав, снял с плеча мелкокалиберную винтовку. Передернув затвор, загнал патрон в патронник. Чтобы облегчить страдания бедного животного, он подвел ствол винтовки к уху своей лошади, которая в упор смотрела ему в глаза.
Испуганная лошадь поняла, что это значит.… В ее глазах стояли крупные слезы, которые медленно скатывались из обезумевших глаз, вылезших из орбит.
Он впервые видел, как плачет попавшее в беду животное. Он так и не смог нажать на спусковой крючок. Руки от волнения сильно дрожали. Ему стало не по себе, и он отвел ствол тозовки в сторону.
Немного подумав, положил винтовку на седло, развязал сумину, достал топор. Молодой охотник пошел на берег, срубил длинную крепкую жердь и принес ее к проруби, в которой лежало измученное животное.
Прорубив топором небольшую дыру примерно в трех шагах от лошади, где лед был гораздо толще, он под углом загнал жердь под лед, проверив ее на прочность. Она стояла твердо. Подтянув лошадь уздечкой к жерди, он крепко привязал ее.
Уже начало смеркаться. Над Амгой, где река была открыта, стоял туман. Федор опять почувствовал, что сильно продрог. Одежда на нем местами обледенела, но нижнее белье было сухим.
Снова открыв бутылку, он сделал большой глоток, от которого опять почувствовал прилив сил и тепло по всему телу. Не оглядываясь, он побежал на стойбище, где остался отец с напарником. До них было семь километров.
Федор замолчал, рассказывая мне свою историю. Достал из пачки сигарету, прикурил ее от свечки и, жадно затянувшись, долго смотрел на мигающее пламя, которое играло из стороны в сторону. Видно было, что он задумался, вспоминая подробности, ведь с тех пор прошло много лет.
Докурив сигарету, он продолжил свой рассказ дальше. Когда он подбегал к стойбищу, было совсем темно. Собаки залились громким лаем, потревоженные поздним гостем. Федор прикрикнул на собак, которые его сразу узнали и успокоились.
Молодой охотник зашел в дом, отец строго спросил, что случилось. И он рассказал, что произошло. Отец начал ругаться, приказав сыну переодеться и быстро поесть. А сам, накинув суконную куртку, пошел седлать лошадей, которые стояли в загоне. Федор наскоро поел, и они быстро собрались в дорогу. Дорога была каждая минута. Вскочив в седла, они рысью поскакали к месту происшествия.
Приехали на место. Над прорубью стоял туман. И лошади не было видно. Но вдруг они услышали слабое ржание. Из проруби торчала только голова лошади, ее круп течением затянуло под лед. Только благодаря крепкой уздечке животное было на месте.
Тем временем, отец достал длинный капроновый фал, привязал накрепко за ее шею, а Федору с Семеном приказал приподнять корпус лошади вагой, сделанной из жерди, к которой было привязано провалившееся в воду животное. Отец в это время рывком с помощью другой лошади вытащил ее на крепкий лед.
Прошло около четырех часов, как лошадь лежала в холодной воде. Ее спасло, как сказали потом старики, то, что она была сильно упитанная и поэтому не погибла.
Когда ее вытащили, у нее отнялись задние ноги, лошадь долго не могла сама встать и сильно дрожала. И, наконец, охотникам удалось ее поднять. Отец приказал гнать ее домой без седла, потому что она была вся мокрая и вода стекала с нее по всему корпусу, при этом превращаясь в сосульки.
Семен помог Федору верхом сесть на лошадь, но она сделала несколько шагов, остановилась и начала мочиться очень долго. Видимо, мочевой пузырь у нее был очень полный. Наконец, лошадь закончила свое дело, и Федор рысью погнал ее на стойбище.
Пригнав ее на место, он стал ездить по поляне вокруг дома. Затем загнал в загон и накрыл ее толстой попоной.
На утро, к нашему удивлению, лошадь даже не заболела. И Федор начал охотиться, как ни в чем не бывало. С этого момента она стала такой преданной своему хозяину, что ходила за ним по пятам.
Вскоре Федор женился и у него родился сын Аркадий, который вырос и тоже стал кадровым охотником. И даже сын впоследствии охотился на этой лошади.
Лошадь дожила до глубокой старости. Прожив тридцать лет, оглохнув и ослепнув, она превратилась в старую клячу.
А недавно Федор отвел ее коммерсантам, продав за двадцать тысяч. Они забили ее на мясо. Продавали шашлыки на праздник Ысыах.
Федор с горя выпил и пошел к картежникам. Не вылезал оттуда три дня, играя день и ночь. При этом, выиграв приличную сумму и добавив к ним еще двадцать тысяч, вырученных им за проданную лошадь, купил себе четырехгодовалого молодого коня, на котором сейчас и охотится.
На празднике люди ели шашлык и хвалили Федора, за то, что лошадь у него была очень жирной, и шашлык удался на славу.
Вот такая история произошла с моим другом Федором.
