Этот интересный случай произошел в Северо-Восточной Якутии, в те далекие времена, когда крупного зверя на Севере было много, особенно копытных и медведя.
А нарезного оружия доставало не каждому. А с волками, главными врагами всех копытных, велась серьезная борьба с привлечением авиации. Да и оленеводы с коневодами ежегодно помогали сокращать их численность.
Лицензий в то время, давали достаточно, поэтому, несмотря на то, что охотники-любители выходили в лес только по выходным, удача редко обходила их стороной. Старик Байанай был всегда щедр тем, кто не забывал преподнести ему дары и хорошо умасливал.
Наша компания на выездах в лес, обычно состояла из трех человек. На охоте обращались друг к другу по прозвищам, которые исходили из профессии или из какого-либо хорошего качества или умения. Так уж получилось, что меня звали Стрелок, а двух моих друзей Капитан и Доктор. Этой дружной компанией мы довольно удачно охотились на протяжении пятнадцати лет. Стареньким трактором ДТ-75, с отвалом мы пробили не одну сотню дорог по тайге и марям, даже в местах, где вообще не ступала нога человека.
Охотники в те времена соблюдали определенную этику, старались не мешать друг другу и не лезть в чужие охотничьи угодья.
Избушек мы не строили, а с осени сначала ноября расставляли по своим маршрутам четыре-пять палаток с печками, обкладывали их плотно кусками снега, обустраивали внутри, и временное жилье на пару дней выручало на время действия срока лицензий.
По дороге к стойлам местных сохатых, из кузова высокого «ГАЗ-66», просматривались мари и поляны. Читались следы, запоминалось, где кормятся лоси. Зная жировки, подкрасться на выстрел было уже не так сложно. Тем более, что у меня был новенький прекрасный карабин «Лось» калибра 9 мм с разрешением на право хранения и ношения, что в те годы было большой редкостью.
Заготовительные лицензии тогда выдавали на отстрел лося до 15 января, и вот в охотничьем сезоне 1975-76 гг. у нас одна такая лицензия «зависла», ну не могли никак закрыть. Зверь есть, следов много, но подобраться не можем даже на камусных лыжах, мешал наст от внезапной трехдневной оттепели в начале декабря.
Отчаявшись закрыть последнюю лицензию, а всего их было на нашу компанию три штуки, решили всем взять четыре дня отпуска за свой счет и последнюю неделю, с учетом выходных, провести в лесу. Заехали на участок, а затем Капитан отогнал машину и пришел пешком по дороге 7 км. Это не расстояние для молодых мужиков. Решили – так и сделали. На самый ближний участок, мы звали это место – резерватом. Этот участок отличался тем, что буквально за поселком на кочкастой, почти по грудь человека мари, всегда жило 5-6 лосей.
13 января, примерно в восемь часов утра, мы все трое встали на лыжи и по заранее набитой в предыдущие дни лыжне, тихонько двинулись вглубь большой мари.
В эти времена стояли очень сильные морозы -55С˚, — 60С˚, в тот день было -53 С˚.
Как я уже сказал ранее, карабин был только у меня одного, у друзей пара добротных двухстволок, заряженных самодельными круглыми пулями.
Выйдя на край мари, мы увидели просто редкостное даже для тех времен картинку: посередине мари спокойно кормились тальником и карликовой березкой раз… два… три…, целых восемь лосей! Сразу мы даже растерялись, так как никогда ранее здесь одновременно не видели столько зверя.
Посовещавшись, решили, что будем подкрадываться к огромному самцу-одиночке, который был на краю мари, ближе к лесу. Достав бинокль, увидели, что он с одним рогом, чему, конечно, очень удивились. Так как в январе с рогами редко когда встретишь, обычно они отпадают гораздо раньше.
До зверя было не более одного километра. Было несколько случаев, когда ставя планку на 500 метров и подняв ствол на корпус, с упора, я брал таких лосей, но сейчас в большой мороз, я засомневался. Мог и промазать.
Решили не рисковать, я по небольшому ручейку пошел на его след, где он вышел на марь. А ребята не обращая внимания на других лосей, попробовали подобраться к нему со стороны мари. Шансов на выстрел у них, конечно, будет мало, но то, что сдвинут сохатого в мою сторону, было почти стопроцентно.
Наш поход и скрадывание заняли почти час и на мари стало светло как днем, рассвет закончился. Мы знали, что и кормежка у лосей в это время тоже заканчивается. В это время они должны уходить в лес, хотя иногда некоторые ложатся на дневку, прямо на месте кормежки.
Зная это, мы старались двигаться на сои позиции хоть и осторожно, но быстро. В душе надеясь, что большой мороз задержит лосей на месте еще на полчаса.
Когда скрадывание закончилось, за рекой уже четко просматривались сопки гряды водораздела рек Алдан и Амга. А звери, как мы предполагали, стали потихоньку, не прекращая кормежки, уходить в лес. Пошел и наш «однорогий». По своему следу он двигался прямо на меня.
Тут я почувствовал, что дико замерз, пока ждал своих загонщиков, и начал дрожать. Хотя мы все трое были в маскировочных халатах, лось в метрах 300 от меня, вдруг остановился и стал осматриваться по сторонам, видно услышал или унюхал моих загонщиков.
Первой мыслью было – стрелять. Стоит боком, удобно, но как стрелять-то, если весь трясусь от холода? Потом выяснилось, что «однорогий» действительно увидел Капитана, которого двигаясь за сохатым, подошел метров на 80. Не стрелял только потому, что выполнял на охоте функции механика-водителя, да и стрелял очень редко и не очень хорошо.
Ожидая добычу, я стоял на льду ручейка, где вода давно уже вымерзла и лед висел в воздухе и, когда я осторожно переступал с ноги на ногу, он с грохотом рухнул. «Однорогий» развернулся и бросился бежать на моих друзей, они начали по нему стрелять.
К сожалению, никто не попал. Разглядев людей, лось побежал вдоль мари. Видя, что сохатый убегает, я начал стрелять. После второго выстрела он упал. Все-таки, «девятка» — это класс. От пережитых волнений мне стало жарко, видно также ранее исчезла и дрожь, иначе я бы не попал.
Последний выстрел был сделан с планкой на 500 метров, под ноги. Встав на лыжи и подойдя к зверю, прикинул расстояние не менее 400-420 метров, хороший выстрел по бегущему. У меня вообще всегда до 50 лет, расстояние от 300 до 500 метров, было «коронным» — без промахов.
«Однорогий» был еще жив… Друзья тут же подтянулись и стояли рядом, возбужденно поздравляя меня, что не подкачал. Доктор сказал, обращаясь ко мне: «Добей, будем разделывать, а то мороз жмет». Но с патронами для «девятки» была напряженка и вспомнив, что в кармане всего штук пять и три в обойме, я сказал: «Доктор, бери мой нож, садись на спину и оттяни за рог голову, затем перережь ему горло, чтоб не мучить животного». Капитан тоже меня поддержал, нечего, дескать, зря жечь патроны, и вообще шуметь на мари. Нам здесь и дальше охотиться…
Нож у меня был замечательный для тех времен, втихую сделан моим другом-москвичом, специалистом по обработке металлов и подаренный, а точнее, проданный за пять копеек на день рождения, так как говорят дарить ножи нельзя – к ссоре.
И вот, достав свой нож из ножен, я подал его Доктору, который в силу своей профессии делал это лучше всех, хотя сам при этом всегда сильно пачкался, что бывало темой для дружеских насмешек. И сказал: «Иди дорогой, действуй».
Сняв лыжи и взяв нож, Доктор подошел к лосю, тот поворачивал голову то к нему, то к нам и тяжело дышал. Пар как паровоз выходил на морозе из его ноздрей. Самец был крупный, даже старый, примерно 12-14 лет. Даже лежа на животе, представлял собой грозную силу и Доктор никак не решался сесть ему на спину и сделать свое дело.
Мы с Капитаном стояли метрах 6-7 и подшучивали над его неуверенностью: «Не бойся, зайди со спины и садись, хватит вокруг него крутиться! Видишь, попал по лопаткам, лужа крови, не тени время…».
После наших слов Доктор, зайдя сзади, решительно взгромоздился на спину лося. Как всадник, на широченной спине крупного самца он выглядел с торчащими в разные стороны ногами, не очень красиво. При попытке ухватиться руками за рог, а «лопата» была огромная, лось мотнул головой и Доктор кувыркнулся в снег.
Посмеявшись над его не удачей, мы с Капитаном подбодрили его словами, и вновь забрался на спину. Взявшись за рог двумя руками, стал пытаться задрать голову лося вверх. А нож за каповую рукоятку взял в зубы… Далее произошло то, чего никто не мог ожидать…
Глаза раненого самца стали наливаться кровью и вдруг, медленно-медленно с утробным стоном, лось начал вставать. Это было настолько неожиданно, что мы Капитаном онемели и окаменели.
Доктор тоже растерялся и вместо того, чтобы быстро спрыгнуть с раненого лося, лег на его спине и обнял за шею, насколько хватило рук. А лось, потихоньку набирая скорость, пошел вдоль ручейка по мари к лесу.
Первым опомнился Капитан и закричал: «Доктор, прыгай, прыгай скорее!». Моей же первой мыслью было – добить. Я вскинул карабин и прицелился привычно под лопатку, и медленно стал давить на курок. С подводкой ствола по ходу движения лося, который за это время удалился метров на 70. Но в какой-то последний миг успел сообразить, что на мушке-то, лежащий на спине Доктор, и по «закону подлости» пуля наверняка достался бы ему. Я резко опустил карабин.
В голове стучало: «Что делать, что делать?! Увезет в лес и затопчет друга. Стрелять нельзя, как остановить лося?». Хоть соображал напряженно и быстро, ничего путного в голову не приходило, а лось быстрым шагом удалялся.
Капитан, не представляя всей опасности происходящего, дергал меня за рукав и повторял как заведенный: «Юра, стреляй-стреляй скорее, уйдет же ведь!». Хоть все происходило по времени быстро, лось успел отбежать от нас метров на 150, и до спасительного леса ему оставалось метров 15.
Видя все это, мы в два голоса заорали нашему «наезднику поневоле»: «Прыгай, прыгай и подальше убегай!». Как выяснилось позднее, он нас, конечно, не слышал и судорожно прилагал все усилия, чтобы не упасть под копыто животного. И в тот момент, когда мы думали, что трагедия неизбежна, лось, запнувшись за корягу под снегом, буквально кувыркнулся через голову, завалился на бок и стал судорожно бить задними ногами. Доктора не было видно. Мы бросились бежать к месту падения лося, Вряд ли мы в мороз, по разряженному воздуху бегали когда-либо быстрее.
На месте увидели следующую картину, лось уже не шевелился, а наш друг лежал рядом, примерно в трех метрах от животного. Лежал, застряв между кочек и тоже не шевелился. Подойдя к нему с двух сторон, стали осторожно поднимать, посадили на кочку. На нас отрешенно смотрело залепленное снегом бледное лицо, с широко раскрытыми глазами. Сквозь сжатые зубы прозвучало очень тихо: «Ребята, я живой?».
Мы радостно стали отряхивать с него снег, похлопывая и приговаривая: «Живой, живой. Молодец, Доктор!». И обратили внимание, что в обеих руках он держал по большому пучку шерсти с шеи лося. «Доктор, брось ты эту шерсть, давай вставай, работать нужно, пока зверь теплый». Но сам разжать руки он не смог, да и нам с трудом удалось это сделать. Так крепко держался во время своей скачки.
Дальше все было обыденно, Доктор пришел в себя. Начали ошкуривать тушу, через полчаса все было закончено. Мясо спрятали под снег, чтобы на завтра взяв машину, вывезти домой. Вернувшись в палатку, мы для снятия стресса из заветной фляжки, отметили удачную охоту и благополучную скачку нашего Доктора хорошей перцовочкой. Не забыли, и налить Старику Байанаю и положить в огонь палаточной печурки кусок лепешки.
Наша компания еще многие годы, до начала горбачевской перестройки, успешно охотилась на крупного зверя, и не было случая, чтобы сидя у костра или в палатке мы не вспоминали этот случай.
Да и было что вспоминать, вряд ли найдется в мире охотник, который проехал на раненом лосе почти 200 метров. А о том, как мы несколько дней искали мой замечательный нож, который горе-наездник потерял при скачках, будет уже совсем другой рассказ.
