Снаружи дождь. Вышел за пивом десять лет назад, а сегодня пришел обратно в общагу. На улице темно, дождливо, ноябрьская грязь цепляется к ботинкам.
Десять лет проскочили как десять минут. Вот он, пакет с бутылками – поставил на пол. В черное оконное стекло бьют брызги дождя. Я открываю бутылку, пробую содержимое на вкус. Пять лет до ларька, пять лет – обратно.
Я выходил ноябрьским дождливым вечером, и вернулся ноябрьским дождливым вечером. Что там было в промежутке? Десять зим, десять вёсен, десять лет…
Чужие дети выросли, родились новые. Пожилые дядьки и тётки состарились и вымерли, зрелые мужчины и женщины стали пожилыми дядьками и тётками.
Вспыхнули и погасли очередные «локальные конфликты», были сняты новые фильмы, сжалась и расширилась, подобно резиновой груше, экономика, вместе с состоянием её жрецов-торгашей.
Новое стало старым, а старое забылось.
Всё это прошло за время моей пробежки к пивному ларьку. И, главное, дождь набрызгал мне на обувь: белые такие пыльные крапинки – надо снова чистить. Ну, да и пусть. Будем решать проблемы по мере их поступления. Надо жить сегодняшним днем.
Вот, за пивом сходил, выпью его сейчас, проссусь, телевизор посмотрю, а чистка обуви подождет до утра – неху@й голову забивать неопределенностями. Иначе придется волноваться каждую минуту.
Может, человек сегодня жив, а завтра уже – нет, так что, всё время переживать по этому поводу? Так еб@нуться можно… Десять лет, кстати, идут наху@й.
Подумаешь, «прошлое», которое «не воротится». Если бы оно чего-то стоило, это самое прошлое, то воспринималось бы как-то существеннее, что ли.
А то – сбегал за пивком, ху@як, десять лет – как корова языком … Может, и не было их вовсе? Так, почудилось; мало ли что в дождливой ноябрьской темноте может показаться…
