Праздники прошли. Я стою, гляжу в окно на тягучее серое небо. Я вспоминаю. Совсем недавно…ах, черт, еще всего лишь какой-то десяток лет назад я вот так же стоял и смотрел после Нового года в окно. Правда, другое. Но небо тогда было таким же омерзительным.
Паскудно воняло блевотиной, никак не наводилась резкость перед глазами, волнами подкатывала тошнота. Начальная стадия белой горячки – слуховые галлюцинации. Может, врачи скажут, что я заблуждаюсь, но дело тут не в точности диагноза, а в том, что я совершенно явственно слышал, как за стенкой приглушенно играет симфонический оркестр.
Нудно завывала одну и ту же мелодию первая скрипка, и гаденький похмельный страх вкрадывался в сердце. Тогда я был безумный маргинал, презирал человечество и ненавидел богатых. Все это прошло с возрастом.
Не то что бы я действительно стал считать человека «венцом творения», но просто пропала острота и навязчивость мысли «а вот неху@ево было бы, чтоб прилетели инопланетяне и выжгли всех наху@й…»
Теперь я спокойный, типичный обыватель, осталось только научиться смотреть телевизор, и неторопливо и счастливо проживать свою жизнь. Только вот вздрагивает что-то в душе, когда я слышу тягучие звуки скрипки. Вспоминается мрачное небо, симфонический оркестр за стеной и тоскливый страх.
Но вместе с тем вспоминается и азарт молодости, уверенность в своей правоте и завтрашнем дне и готовность сразиться с любым противником. В такие минуты я верю, что я такой, каким себе представляюсь – злобный мизантроп, бесстрашный циник с усмешкой, исполненной сарказма.
А окружающие почему — то другого мнения. Они думают, что я добрый. Что я умный (с примесью идиотизма, ибо ум направляю не на зарабатывание денег, а на чтение и писание какой-то ху@йни).
Что грустный – редко видящие меня люди зае@бывают вопросом «Ты чего загрустил?» А я не грущу. Просто с тех пор, как я вышел из алкогольной нирваны, с моего лица не сходит выражение легкого аху@я от человеческой тупости. И от своей, впрочем, тоже – ведь невозможно не пороть косяки, живя среди людей, можно лишь свести их к минимуму, используя золотое правило – «Смотри. Слушай. Молчи».
Думают, что я честный. Наконец, что просто «хороший человек». Мудак, проще говоря. А если считать, что со стороны виднее, значит, так и есть – вовсе я не насмехающийся циничный мизантроп, а мудрый печальный мудак. Вот она, разница между тем, что мы думаем о себе, и что думают о нас окружающие.
Те, кто дочитал до этого места, наверняка вскричат: «Да зае@бал ты своим внутренним миром!».
Попрошу не оскорблять. «Внутренний мир», «творчество», «духовность» — для меня слова непонятные, а посему оскорбительные. Нет у меня никакого внутреннего мира.
В голове моей звонко высвистывает торричеллиева пустота. И мечется, стиснутый железными объятьями морали еще один – тот, каким я мечтал бы быть. Этот «я» мчится в заблеванном пепелаце, предлагая на светофорах купить у него самый лучший героин. Он всегда таскает с собой «Гербер Мини – магнум»… а вот уже размахивает им в лифте перед носом потрясенных обывателей. В качестве гонорара он может взять пузырек адренохрома, или на худой конец, пожевать свежевырезанную адреналиновую железу. Он… да я думаю, все уже узнали того, чьим именем я подписываю свои креативы.
Скажете, хули тебе мешает исполнить свою мечту? Закинься кислотой, да и вперед. Э, нет. Не выйдет. Это будет выглядеть наигранно, неестественно, а посему жестоко наказано. Нет во мне такой первородной жизненной силы, такой детской непосредственности, а посему, если я вздумаю себя так вести, буду быстро остановлен.
«Будь самим собой» — лютая банальщина, и поэтому глубокий смысл этих слов абсолютно не виден. От многовекового употребления фраза «стерлась».
Видели, например – молодежная компания. Есть лидер. Он ведет себя уверенно, говорит дерзко. И как заметно тех, кто пытается вести себя так же, но не для них это, рылом не вышли. И поэтому то, что сходит с рук одним, никогда не сойдет другим…
Впрочем, обо всем этом писали умы, гораздо покруче моего. И ничего. Люди не любят учений, хоть бы даже от Сократа.
«Слишком много ненужной философии» — это сказал Трахтенберг про книги Никонова. Ненужность философии он вскоре подтвердил, крякнув от обжорства и ожирения.
А вообще, на мой взгляд, лучше всего сказал про философию Веллер, процитировав Стругацких:
— Зачем вам подорожная, хамье? – стеклянным голосом спросил Румата. – Вы ведь неграмотные.
