Я вообще не люблю ходить в гости на Новогодние праздники, как-то для здоровья может быть опасно, да и для печени болезненно. Но вот в нынешнем году мне пришлось сделать исключение – впервые за свои тридцать с лишним лет земного существования я решила пойти в гости на Новый год.
В гости я пошла к своей давней подруге Верочке Писькиной, мы с ней ещё в параллельных классах учились, потом в университете вместе… в общем дружба у нас была долгая и продуктивная.
Верочка недавно разошлась с мужем, вернее их так сказать милиция развела: забрали Ивана Николаевича Писькина по уголовному делу, вроде как нападение на Веру в состоянии аффекта.
Я на суде у них свидетелем была, много чего даже и не поняла из того что прокурор говорил, но помню, что главным вещественным доказательством по делу о семейном насилии была палка докторской колбасы.
С тех пор Верочка колбасу на дух не переносит.
Я конечно в магазин зашла, купила там разностей всяких, колбасу брать не стала, а то мало ли чего, вдруг Верочка обидится. Ну, сели мы за стол новогодний, народу так прилично собралось, человека три, если считать всех: я, Верочка и мама её престарелая, приехала дочку в праздники поддержать.
Выпивали мы так чинно, благородно, закусывали салатиком Оливье. Там ещё гусь был запеченный с картофелем и яблочками. Провожали мы Старый год, а время всё бежало к полуночи. И часов в одиннадцать выяснилось, у нас нет штопора, чтобы открыть бутылку вина. Ну ладно шампанское – откроем как-нибудь. Но до двенадцати ещё час времени, пить то что-то надо. К соседям не пойдёшь, скромные мы, но тут я вспомнила:
– Да у меня же дома штопор есть! Я мигом сбегаю. Чего тут каких-то сто метров. Минут за пять вернусь!
С этими словами я выскочила в коридор, накинула шубу и хлопнула дверь. Я тогда ещё не знала – это будет самая длинная стометровка в моей жизни. Я выбежала в подъезд – стояла гробовая тишина. Создавалось такое странное впечатление, будто весь народ ушёл в гости и в подъезде я одна. Я быстро спустилась по ступенькам до первого этажа, слегка поскользнувшись на банановой шкурке, и как только протянула руку, чтобы открыть подъездную дверь услышала грубый мужской голос:
– Стой, красавица, Куда бежишь? Может, мне кампанию составишь? А то скучно что-то.
Его руки нагло, почти по-хозяйски полезли ко мне под пальто. Я тихо дрожала и думала: «Всё, сейчас вые@бут. Ну, зачем вино купила в магазине этот штопор?!»
– Только не надо меня насиловать, пожалуйста.
– Тебя? Да на кой чёрт ты мне сдалась. Где сумочка? Под шубой у тебя ничего нет!
Я медленно повернулась и увидела высокого мужчину, лицо которого мне было совершенно не знакомо.
Тихим, чуть вякающим голосом я произнесла:
– У меня ничего нет, я только за штопором домой к своим бежала. И вот тут вы.
– Ладно, снимай серёжки, да пиз@дуй по-быстрому отсюда.
Я медленно сняла мамины серьги, которые ей подарили на Юбилей два года назад, передала их в руки незнакомцу, открыла подъездную дверь и вышла на улицу. Погода была тёплая, и новогодний ветерок весло трепал мои волосы, но мне было очень грустно.
Мне серьги жалко было конечно, но самое обидное, меня не захотели насиловать. Боже! Неужели я стала такой страшной и не е@бабельной? Как же так? Даже внимание какого-то полудурка грабителя привлечь не смогла, только серьги взял.
Я грустно продолжала шагать по своей стометровке, хотя предполагала, что к подруге уже не вернусь. Я проходила мимо третьего подъезда, когда мне навстречу выбежала молодая женщина с криками: «Помогите! Он меня убьёт».
Она так быстро спряталась за меня, что сообразить я мало чего успела, когда выбежал разъярённый мужик и ударил меня сковородкой по е@балу. Я упала на мокрый снег без сознания, и вдруг услышала вой сирены, ехала милиция, подумала я. Может сейчас и заявления заодно напишу, может, мне и серьги вернут.
Я ошибалась.
Не успела я вспомнить особые приметы грабителя, чтобы описать их представителям закона, как меня схватила за шкварник какая-то неведомая сила и приставила к моему виску какую-то трубу.
Секунд через тридцать я поняла: «К моему виску приставили пистолет, и теперь я вроде заложника».
– Женщину отпусти, падоног, тебя же в тюрьму лет на двадцать посадят!
– А мне один хер терять нечего! Эта сука мне гуся запекла на Новый год без яблок. Как Вы считаете, после этого жить на свете можно?
Я видела странные лица представителей закона. Они были удивлены причиной захвата заложника.
Я тоже понять не могла: «Почему я гуся запекла без яблок»? И почему я вообще запекала гуся,… я ведь уже по идее должна была их гнать….
Не особо хорошо помню, как оказалась в милиции родной. Там протоколы какие-то оформляли, говорили, что я потерпевшая, и ещё про моральный ущерб что-то.
Меня врач осмотрел, сказал, что кости все целые, а синяк сойдёт к Новому году, старому.
Вернулась я домой на такси, и поняла: «Не смогла я одолеть достойно стометровку».
