Верно, я сошел с ума. Сижу на кровати с граненым стаканом в одной руке и двухкубовым шприцом в другой. То, что доктор прописал… Витамины группы В и какую-то хрень, расслабляющую кровеносные сосуды.
Интересно как алкоголь с этим уживется?
Нужно вогнать иглу в бедро на полную и не спеша выжать поршень. Иглу быстро, поршень медленно.
В стакане умиротворяюще звенят четыре больших стекляшки льда, пенится виски с колой, а я сижу уже больше получаса и не смею посягнуть на целостность своей плоти. Видно я не из тех крутых парней, что могут с размаху сквозь камуфляжные штаны колоть себе в квадрицепс промедол.
Я зажмуриваюсь и замахиваюсь шприцом в сотый раз, но на этом все заканчивается. Я замираю и вновь примериваюсь. Что за мысли лезут в голову в такие мгновения? В мгновения, когда ты пожатием плеч отгоняешь чувство, что тебе не по зубам что-то очень простое. Особенно когда ты остался совсем один и пережил сильнейший нервный срыв.
Невролог посчитал, что здесь поможет химия и криво начертал рецепт. А я поведал ему страшную тайну.
Все началось позавчера, когда я первый раз громко пукнул при жене. Первый раз за два года совместной и очень даже счастливой жизни. Пукнул правда в кромешной тьме и под простыней, которую едва не подбросило взрывной волной к самому потолку, ибо спал я по обыкновению на животе.
Ночью жо@па – барыня, знаю, но такого залпа я не ожидал. Ну, я проснулся и жутко занервничал. Жена тоже проснулась. И соседи тоже (за стеной раздался сдавленный смех).
— Корней, опять лифт шумит? – потягиваясь, спросила Алина, — когда его уже отремонтируют? – она потерлась плечом о мой небритый подбородок, повернулась ко мне и поцеловала в щеку.
Я хотел было кивнуть и посетовать на управляющую компанию, но спросонья тормознул, выдержал гроссмейстерскую паузу, и тут уже в ноздри ударил абсолютно невыносимый запах тухлой капусты.
— Нет, Алина. Это ты пукнула, — вдруг неожиданно для самого себя прошептал я.
Будь я страусом, непременно воткнул бы голову между подушек дивана, так было неудобно. И соседи перестали копошиться. Наступила звенящая тишина. Я потянулся, громко зевнул и сделал вид, что захрапел.
Через минуту Алина встала и вышла на кухню, а я остался лежать в сонном оцепенении. На ху@й. Никаких действий, как у буддистов — просто наблюдай, что будет дальше. Прошло еще минут пять. Алины все не было, и я на цыпочках прокрался в коридор.
Жена сидела прямо на полу, поджав ноги, в полной темноте, курила и плакала.
— Алин, ты чего?
— Уйди, оставь меня сейчас, ладно? – прохныкала она. — Я скоро приду. Ложись.
— Да это не ты, я же пошутил! Это я…
— Прекрати! – крикнула жена. – Перестань! – ее крик сорвался на плач.
— Не фиг пукать, если такая стеснительная! А мне вставать рано, — опять неожиданно для самого себя выпалил я.
В тот момент я не смог придумать ничего, чтобы ее утешить, и решил реанимировать незадавшуюся шутку.
Алина уехала вчера рано утром, забрав все свои вещи и отключив телефон. Из квартиры пропал ее запах и ощущение комфорта и уюта. Весь день прошел как-то неосознанно.
Региональная конференция не позволяла думать о личных проблемах. Сегодня уже половина десятого утра. Телефон все еще не доступен. Я открыл аутлук и принялся проверять почту за вчерашний день. И – ура! – в письмах весточка от жены: «Корней! Я провела с тобой два чудесных года, но так и не узнала тебя, и сама собой быть не смогла. Я потерялась в своих ощущениях и в чувствах к тебе. Они оказались такими же странными, как и ты сам. Ты ввел меня в какой-то ступор и перевернул с ног на голову и наоборот! Я думала, что это просто приключение, и в раз пройдет. Но просто приключением осталась я сама… Мне не хватило твоего внимания, и я испугалась… Ты потрясающий мужчина, но маньяк, а мне нужен человек. Целую. Прости меня! Алина».
Я не смог дозвониться Алине. Звонил раз пятнадцать, но все тщетно. Она резко исчезла из моей жизни, и у меня начался приступ отнятия.
В непонятном порыве я вышел из офиса и зашагал вниз по улице, не имея конечного пункта. Как оказался в вагоне метро с бутылкой в кармане не помню. На меня в упор исподлобья смотрел старый работяга-южанин. Мне показалось, он что-то шептал. Я встал, хватаясь за поручни и шатаясь, подошел к нему и громко, напоказ спросил:
— Что-то не так? – получилось очень агрессивно.
Пассажиры повытягивали шеи и уставились в мою сторону. Мужик выпучил глаза и скрестил руки. Он явно не хотел со мной связываться. Я ощутил в воздухе адреналин и дико оскалился, пытаясь улыбнуться. И сжимая в кармане два цельнометаллических метательных ножа «касатка». Как будет выглядеть этот бедняга, если подрисовать ему улыбку Гумплена?
— Все в порядке, — сказал он.
На поверку оказался очень даже неплохим человеком с пролетарским прошлым и настоящим. Но в виду не разразившегося конфликта мужик категорически отказался со мной общаться, — видимо, все еще чувствовал во мне критическую массу перед взрывом. Сказал только пару слов о своей работе сварщика, представился и напрочь заткнулся.
В ответ на предложенный мной «вайт хорс», Саныч (так звали мужика) немного оживился, но упорно продолжал молчать.
— Чо, не пьешь такое дешевое пойло? – с издевкой спросил я и приложился к выпивке.
— Отчего же? Давай, — Саныч потянулся к бутылке и почти выдернул ее у меня из рук.
Он пригубил, сделал большой глоток и удовлетворенно крякнул.
— Ну как вискарь? — Хороший, — кивнул Саныч и мечтательно улыбнулся.
– И день сегодня хороший. Старая от меня ушла.
— Чего?
— Старая, говорю, от меня ушла. Утром застукала с молодой дома и ушла.
— Ну ты даешь, Саныч! И как тебе? – заинтересовался я.
— А чего как? Одно слово – зае@бись! Буду теперь жить с молодой и жизни радоваться. Алиночка моя!
Я не поверил своим ушам. Какая на ху@й Алиночка! Достал касатку и приставил Санычу к горлу. Старик побелел.
— Как она выглядит? – прошипел я.
— Высокая, с сиськами… Чернявая… Хохлуша поди, — бледнея, пролепетал Саныч, — ты чего, зема?
— В жо@пу дает?! – почти крикнул я.
— Дает… — Су@ка! – я едва не порезал Санычу кадык, но, спохватившись, ослабил упор.
– Пойдешь со мной, понял?
Саныч похоже понял. Мы вышли на Центральной.
— А соски у нее с пирсингом? – в моем голосе еще слышалась надежда на ошибку.
— Да, оба, и розовые, — добил меня Саныч, — и сиськи размер третий минимум.
Бля@дь! Точно она!
— И давно ты ее двигаешь? – я прицелился ножом ему в пах.
— Да только вчера познакомились… Встретил на остановке. Вся такая потерянная, печальная сидела. Ну, я и утешил ее, поддержал морально. Дал выговориться. А потом дело-то не хитрое, — признался Саныч.
— И что она в тебе нашла? – недоумевал я.
— Хорошего собеседника и психолога, — быстро ответил Саныч, — вот ты с женой когда общался последний раз как с полноценным собеседником? Не помнишь? Так вот…
— Пиз@дишь! Алина не такая!
— Такая, не такая. И не таких видали! А ты такого видал? — Саныч как ни в чем не бывало, спустил штаны и явил на свет божий чудовищного размера ху@й, похожий на спящего питона, свисающего до колен. Сантиметров сорок минимум.
В диком ужасе я неосознанно метнул в питона нож. Метнул безоборотно – касатка стабилизировалась в полете подобно стреле, и смачно отсекла две трети хуя. Саныч взвизгнул, схватился одной рукой за обрезок, второй подобрал валявшегося питона и, размахивая им, с диким воплем бросился прямо на меня.
И мы побежали по мостовой. Со стороны, наверное, казалось, что Саныч хочет передать мне эстафету – так он тянулся ко мне рукой с отрезанным ху@ем, а я опасливо оглядывался.
От погони я ушел довольно быстро. Но у меня жутко задергались веки и губы. Я был на гране срыва. Хронический стресс перерастал в острый. Рядом по случаю оказался медицинский центр.
Эскулап, сухой мужчина средних лет, приветливый и опрятный, как и все в частной клинике, задал несколько вопросов о здоровье, роде деятельности, образе жизни и последних стрессовых событиях. Я рассказал обо всем по порядку. Доктор провел осмотр и назначил лечение – витамины внутримышечно и поменьше юмора.
— Доктор, вы допускаете возможность отделения сознания от тела? — спросил я, одеваясь.
Невролог смерил меня осторожным взглядом с едва уловимым оттенком сочувствия. Он пожал плечами. В коридоре у кабинета проктолога я увидел Алину. Меня она не заметила. Я хотел было метнуть в нее нож, но в последний момент стало очень жалко. Нож. Ведь одну касатку я сегодня уже успешно прое@бал.
Теперь вот сижу со шприцом в руках, бухаю и думаю о жизни. Думаю, наверное, это хорошо, что все так вышло. Зачем мне закомплексованная, психически неустойчивая и неверная жена? В этой жизни с такой многого не добьешься. И зачем Санычу такой большой ху@й? Хватит и трети.
Подумал и с размаху вонзил иглу в бедро и до отказа выжал поршень, напитав организм витаминами группы В. От стресса.
