Арсений Васильевич ехал на встречу, необходимо было утоптать кое-какие нюансы по инвест-проекту развития крупного медицинского центра. Программа была по мама-не-горюй, светили большие деньги. Надо было лишь соблюсти приличия и договориться с генподрядчиком о процентаже и сроках отката.
Арсению давно уже настое@бал строительный бизнес, да и вообще любой бизнес, тем более ничем другим он заниматься не умел, да и не особо стремился. Но поскольку остатки мозгов позволяли понять, что бросить все и каждый день просыпаться с плевка в небо — еще более худший удел, Василич тащил свой чемодан без ручки как мог.
Хоть для статуса, хоть для сохранения душевного равновесия. «Рыбалка и любовницы никуда не денутся, а вот потеряешь смысл в жизни — так и будешь дурковать, цветоводством заниматься, мемуары наху@й никому неинтересные писать, да еще и в секту какую-нибудь запишешься, и будешь лбом пол колотить да мантры читать.
Да ну его наху@й. Стройка располагалась рядом с территорией медсанчасти, вокруг был лес, которые предстояло вырубить, построив там чудесные корпуса для исцеления состоятельных граждан, их комфортного проживания, увеселения, и бля@дства.
«Хороший, строевой лесняк, надо под шумок на пристрой на даче пяток кубов спиз@дить, все равно оплачено. Сейчас добазаримся, да в ресторацию повезу, для закрепления намерений…»
Василич почуял неудобняк. Проще говоря, ему захотелось срать. Захотелось так, что пот на лбу выступил. Сознание Василича начало работать, работать в режиме скоростей лучших разработок из Силиконовой долины. Был отчетливо слышен шум моторов, в пролеске замелькали черные туши дорогих джипов, содержимое которых ехало ему на встречу.
Хотелось срать. Без шансов на то, что может отпустить. Василич затравленно огляделся. Рядом лежала гофрокартонка из-под санфаянса, недалеко был недостроенный МОРГ, который ему, Арсений Василичу, обещали отдать на реконструкцию на приятных условиях.
«Е@банарот, полетели. Дождутся, пока просрусь, выхода все равно никакого.»
Арсений Василич стартанул в недостроенный МОРГ, на ходу прихватывая гофрокартонные обрывки, распуская их на слои для мягкого подтира.
Без палева долетев до полузаброшенной будки, и найдя еще не засранный его предшественниками клочок будущей обители для усопших жилплощади, Василич бегом спустил штаны и принялся срать. Сранье не заладилось. В жо@пе как якорь застрял.
«Пиз@дец, старость — не радость. Уже и высраться нормально не могу. Надо к доктору. Перед компаньонами неудобно…».
Василичу было все больней. Поднатужившись, он почуял, что что-то из жо@пы брякнулось о бетонный пол, и стало немного полегче. «Зае@бись, подотрусь, и на переговоры, уж заждались небось, всю мобилу оборвали уже.»
По привычке Василич бросил взгляд на насранное. Но увидел он то, что совсем не ожидал. Под его жо@пой лежал маленький человечек, с ладошку размером. Человечек был весь в говне, в замученной позе, но явно был жив, судя по его писклявым стонам.
Оху@евший Василич, забыв про картон и компаньонов, уставился на только что высранное им существо, которое в муках скрючилось в куче говна, зашуганными глазенками смотря на нависшие над ним, как Дамоклов меч, волосатыми яйцами.
Человечек с трудом встал на колени, проблевался, и потихоньку пополз из говняной кучи. «Бля@ть, да тут везде говно. Всю жизнь в говне, и вот опять, думал, отмучаюсь, и опять ниху@я не угадал. Что за бля@дство! Где справедливость»».
В этом смешном человечке Василич разглядел знакомые черты. Нет, он не мог ошибиться.
— Петь, ты?
— Конечно бля, кто еще у тебя из знакомых всю жизнь в говне прожил? Нет покоя, издеваются, как хотят. Уе@бки, было бы кому, пожаловался бы.
— Петь, ты же два года назад повесился, как тебя в мою жо@пу занесло? И хуле ты такой маленький?
— Так я всегда был маленький. Со мной вот такие вот большие всю дорогу что хотели, то и делали. Был бы я большой, я бы тебе жо@пу на выходе разорвал. Можешь теперь заявку на премию подавать, лишний миллион тебе не повредит. Я когда у тебя каменщиком работал, думал, что хоть раз в жизни мне улыбнулось, хозяин хороший, зарплату солидную обещал, улыбался всю дорогу, а ты дое@бался за неправильно положенную перемычку, да и кинул меня на две месячные зарплаты. Не ума тебе было, что мне жрать не на что, и мать моя тяжело болеет. Вот и психанул я, да и повесился в твоем новострое. Думал, хоть ценой жизни своей чему-то тебя научу. Ладно, пойду чем-нибудь отмоюсь, да еще раз попробую повеситься, или утопиться. Уж лучше, чем еще раз из чьей-то жопы вылезти. Тем более из твоей.»
И человечек засеменил куда-то в одному только ему известном направлении, прихватив на ходу кусок бечевки и брошенную ржавую гайку.
Василича начало прихватывать не по детски. Сральные позывы стали еще сильней. Жо@пу просто раздирало от боли. На пол закапало. Василич глянул на кровавую капель из жо@пы и взвыл в последних потугах. По полу звякнуло. Запахло говном и жженой резиной. На полу лежала искореженная машинка. В говне, вмятинах, водорослях. Маленькая машинка. Из нее не доносилось ни звука. Не смотря на разницу в размерах, Арсений вспомнил эту машинку, и тех, кто в ней находился.
Открывать машинку не было смысла, все было слишком понятно. Раскорячившись, Арсений отполз от высранной машинки, трясущимися руками пытаясь подтереться.
Очередной позыв не заставил себя ждать долго. На этот раз было шумно. Это был не пердеж, а противный бабский крик, на высоких частотах, набитый бранью и глупостями. Измученный Василич машинально глянул на источник шума под своей жо@пой. Под ху@ем подпрыгивала обговненная девушка, и слала проклятия, размахивая руками в сторону яиц, и было похоже, что она по очереди обвиняет каждое из яиц в каких-то своих неприятностях.
Несмотря на невыносимую боль в жопе, это зрелище развеселило Василича.
— «Олеся, ну что ты расшумелась? Сколько времени прошло, а тебе все бы ругаться. Хоть на меня, хоть на жизнь, но никогда на собственную глупость. Теперь еще на жо@пу мою да яйца. Я ведь к тебе хорошо отношусь. Лишь бы не шумела ты. Я б тя вые@бал, да ты вся обосранная, да и люди меня ждут, ты пиз@дуй отсюда, как бы картоном тебя не придавило».
Мини-Олеся начала подпрыгивать, явно пытаясь зацепиться за волосы на жо@пе.
— «Ты, скотина, испортил мне жизнь! Я тебе яйца оторву! Мало того, что я посвятила тебе лучшие годы своей жизни, подарила радости любви и новое нижнее белье, так ты еще и меня съел живьем, да еще и обосрал! Я убью тебя, уничтожу, проплачу всем гадалкам, чтобы у тебя ху@й не стоял, уе@бок! Я отравлю тебе жизнь, смешаю тебя с грязью…»
Василич начал ловить апатию. В животе опять заурчало, и он на расслабухе дослал котях на голову этого шумного чуда. Присыл получился точный, и, нарвав картона, Василич подтер жо@пу и закидал обрывками бездыханную тушку.
Подтянув штаны, Василич направился к ожидавшей его группе людей в деловых костюмах.
— Здравствуйте, господа!
— Здравствуйте, Арсений Васильевич!
— Господа, Ваши двадцать процентов Вы получите через месяц после перечисления по контракту. А теперь прошу меня извинить, я хочу немного отдохнуть, у меня очень болит жо@па.
