Моя первая незабываемая встреча с зелёным змием состоялась, когда мне было лет 5. Батя мой в те далёкие времена очень полюбил производить всякие домашние наливки. Больше из вишни и смородины.
Когда из бутыля сливали готовый продукт, оставались вкуснющие винные ягодки, которые мне удавалось тайком попробовать.
Саму наливку мне, естественно, них@уя не наливали. А душа просила! И тут, смотрю, стоит в стопочке она, родимая, бесхозная. Тока бабушка на кухню, я – хлобысть! Смертельная горечь отравленного металла стиснула горло и остановила дыхание. Эта такая завлекательная на вид жидкость оказалась крепко разведенной марганцовкой, приготовленной бабушкой х@уй знает для чего.
Второй эпизод имел место лет через 7, где-то в пятом классе. Мне уже наливали за семейным столом сухарика, да и пивко было мне знакомо. Однако дружбан мой закадычный, Коля Баранов, с презрением относился к слабым напиткам. Он был на год старше, происходил из семьи потомственных алкашей и признавал только водку.
В день рождения Коли Баранова мы отправились с ним в старый парк. Коля вытащил из-за пазухи пол-литра, отчеркнул грязным ногтем на этикетке справедливый уровень и протянул мне: Ну, давай, за моё здоровье! Буржуазных предрассудков типа закуски явно не предвиделось.
Ну не мог же я не выпить за здоровье друга!? На пятом-шестом глотке из горла водка пошла через край, и Коля по-отечески предложил:
– Не торопись, передохни…
Так, с передышками, я добрался до черты на этикетке. Потом помню приступ безудержного веселья и гордости, после чего я очнулся дома, на диване. Надо мной стояла бабушка, в состоянии крайней паники, готовая уже звонить в «скорую». Однако обошлось… И даже родители не узнали.
Коля, кстати, помер потом, не дожив до тридцати.
Третий подход произошёл уже в институте, на третьем курсе, когда нас послали в колхоз.
Колхоз был шикарный, «яблочный». 200 гектаров яблоневых садов, сплошь элитные сорта. Все поселяне жили с этих яблок, из них же гнали зачётнейший самогон.
Для торжественных случаев десятилитровые бутыли загодя на год закапывали в саду, насыпав на дно горсть дубовых стружек.
Какой там нах@уй кальвадос, любезные вы мои! Поганые помои в сравнении с тем божественным напитком! Я был определён на постой с ещё одним пацаном в хату местного кузнеца.
Кузнец завтракал оригинально и правильно. Люминевая кружка самогона и сверху – парного молока. И попиз@дил в кузню!
Когда колхоз кончился, грех было не загрузиться на пути домой отборными яблочками. Потому шмотки свои я в той хате временно бросил, чтоб руки освободить, а приехал за ними через недельку.
Хозяйский сын, мрачный юноша моих лет, уверенно шедший по алкогольной дорожке своих односельчан, обрадовался мне, как родному. Дома больше никого не было, а тут появился дорогой гость, и это дело надо было срочно отметить.
Самогон появился на столе в типовом графине для воды, которые тогда были почти в каждом советском доме. Полтора литра, розоватое стекло со стертым рельефом в виде виноградных гроздей и стеклянная пробка. На этот раз была закусь: кривой перезревший огурец и пара сырых яиц. И понеслось…
Мотивация была та же: ху@ли, мы, городские, не хуже местных! Через час, обнявшись на прощание с хозяйским сыном и дав клятву в вечной дружбе, я сидел на обочине, на травке, грелся на сентябрьском солнышке и ждал автобуса, преисполненный благости и любви ко всему живому и не живому.
О, таинственное и замечательное свойство, называемое автопилот! Проснулся я на том же старом диване, успешно преодолев автобус, электричку и городской троллейбус. И даже шмотки были в целости и сохранности.
Конечно, с тех далёких времен выпито было немало, но эти три эпизода не забуду вовек. А вы помните, как это было, в первый раз?
