На работе сбрызнули шампанским наступающий «День труда». Домой не хотелось. «С устатку и, не евши», зашла к Свете – попить пивка и поговорить. А у нее гости, — мне сразу же налили водки.
Выпила, не могу же я постоянно объяснять всем, что водку мне нельзя. Через некоторое время «началось». Света отвела меня в сторону:
— Лиза, иди домой. Ты опять всех подъе@бываешь, Серега с Иркой уже кипят, но сами сказать тебе стесняются.
— А-ха-ха-ха-а! Стесняются! Боятся получить пиз@ды, но не той, что с волосами… гы-гы-гы.
— Они все-таки мои друзья. Сама же завтра будешь жалеть, «Света, прости, извини» говорить… Там Пашка приехал, — он тебя до дома довезет.
— Паша?! Да пошел он на ху@й! Я лучше…
— Тише, бля@дь!
Взгляд – куда-то мне за спину. Оборачиваюсь – стоишь ТЫ. Сквозь очки-хамелеоны глаз почти не видно, но меня почему-то тряхнуло. Настроение подпортилось.
— Ну ладно, отдайте мое пиво, и я уеду. Все…
Очнулась вечером следующего дня в коридоре, на полу. В руках какой-то странный носовой платок. Бл@я, да это клок от блузки, — явно в засохшей крови. Все болит. Подползла к зеркалу, отважно взглянула – вроде синяков нет, нос не сломан. Только губы сильно опухли, и видно, что из носа текла кровь. «Отпиздили-таки вчера, как обещали. Не успела свалить. Довые@бывалась.»
На телефоне 5 пропущенных от Светы. Не буду перезванивать, итак ху@ево, а она добавит, расскажет, как я вчера опозорилась. Кое-как дошла до ванной. Ну и ладно, переживем.
30 октября 2010.
— Сядь поближе, дай мне руку. Лиз, я хотел тебе сказать что-то… Давай будем вместе. Навсегда. А взгляд такой, как будто ты собираешься бросить меня, но не хочешь при этом обидеть. Мы уже семь месяцев вместе, все вроде хорошо.
— Паша, сними очки, пожалуйста. Странно… Ты так смотришь, как будто в чем-то виноват. Ты же мне вроде ничего плохого не делал, по крайней мере, пока, гы-ы-ы. Шутка не удалась.
— Нет. Сделал. Год назад, весной или в начале лета. Мы тогда почти не знакомы были, так, привет-привет. У тебя кофточка светло-серая была, помнишь?
— Стой! Непроизвольно отдернула руку.
Закрыла глаза, чтобы он не прочитал все в этой бегущей строке. Да, шмаль сегодня особенная. Сыворотка правды и воскреситель памяти в одном. Я ВСПОМНИЛА…
Я была синей настолько, что двоилось в глазах. Помню, что прикрывала один глаз рукой, чтобы посмотреть на дорогу. Да тут ехать-то две остановки, когда между ними успел вырасти лес? Еще пива, и я разгадаю загадку.… Проснулась оттого, что машина остановилась. «Нет, мне не пора освежиться. Не хочу, сказала же, отвали, Паш». Блузка порвалась. Надо было за пиджак хватать. Хотя — правильно, за волосы вытащить из машины надежнее.
Толкнул на багажник, удар затылком. Идиот, погнешь, рихтовать придется и красить. Пытаюсь подняться, навстречу — пощёчины. Хлёсткие, много. Бесполезно. У меня высокий порог боли, а еще синька. Хотя одну боль помню, от секса, еще и ана@л, фубл@я…
Опять о багажник, теперь лбом. Все – молча. Юбку не порвал, просто задрал. Обрывки колготок и трусов улетели за секунду. Идиот еще раз. Так можно и чл@ен сломать, я же не готова. Не души, я и так задыхаюсь – брызги крови из носа попадают в горло, очень хочется кашлять… и дышать. Как долго… Чувствую, что скоро это кончится. Но захват усилился. Нет!
От новой ужасной боли кричу сильнее роженицы. Любишь озвучку, су@ка?! Или ана@л – как метод контрацепции… Почему я не теряю сознание? Последний дикий, самый сильный толчок. Навалился всем телом. Что это – гладишь по волосам? Пиз@дец.
Интересно, ты открыл машину, чтобы взять аптечку или удавку? Пытаюсь выпрямиться, но голова кружится, и я падаю назад. Листья такие мягкие, вверху звездное небо. Ну, нет, туда мне пока рано. Из окна машины медленно повалил дымок. Запаха не чувствую, но наверняка шмаль. Это шанс, уж что-что, а косяк ты не выбросишь, чтобы догнать меня. Осторожно встаю, сердце стучит бешено. А потом поворачиваюсь и бегу изо всех сил. В голове шумит, или ты все же погнался за мной?
Обернуться – значит упасть, потерять время. Бегу до тех пор, пока не чувствую, что, если не остановлюсь, по-любому умру от разрыва сердца. Перехожу на шаг. Кашляю дико, до рвоты. Все тихо. Сердце устало. Адреналин кончается, и я полночи бреду домой, ни о чем не думая.
Только привалившись плечом к двери подъезда понимаю, что сумка с ключами осталась ТАМ. Колотит от холода и ото всего. Боже, мне бы только сквозь две двери пройти, больше ничего не прошу. На домофоне набираю знакомых со второго этажа. Какой-то чужой голос говорит: «Борис, это Лиза из 55-й. Прости, что так рано. У меня домофонный ключ сломался только что. Открой, пожалуйста». Хороший парень, только бы не вышел поздороваться.
Повезло, никто пока меня не видел. Понимаю, что со второй дверью такой номер не пройдет, к тому же дверь-сейф. А вот и чудо, которое меня добило и отшибло память, — под дверью стоит моя сумка. Спасибо! Уже в бреду понимаю, что шла очень долго, в это время ты спокойно доехал и положил сумку под дверь. Какая трогательная забота после всего, что ты со мной сделал. Ключи, телефон, деньги, все — на месте. Стремительно слабею, душат слезы. Захожу домой, закрываю дверь. Всё…
Сколько прошло времени? Кажется — час, не меньше. На самом деле несколько секунд, минута, от силы. Открываю глаза.
— Паша? (Опять этот взгляд). — Тогда ты был – не ты, а я – не я.
Насильно подумалось: «и жо@па — не моя», но насчет этого промолчала. А засмеялись вместе.
— Лиз, я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю. Пойдем спать. Сегодня просто обними меня. А завтра будет видно…
